Скандал в бундестаге: совместное голосование АдГ с ХДС/ХСС. Репортаж DW
Исторический вечер в германском парламенте: впервые в послевоенной истории праворадикальная политическая сила помогла центристской партии сформировать большинство.
В перевесом в три голоса бундестаг одобрил резолюцию с требованием ввести паспортный контроль на всей внешней границе Германии, запретить въезд в страну лицам без соответствующих документов, укрепить полномочия полиции по высылке нелегалов и увеличить число депортаций.
Этому предшествовали двухчасовые дебаты с криками и оскорблениями. После объявления результатов представитель правопопулистской АдГ Бернд Бауман объявил о начале в Германии новой эпохи, во главе которой будет стоять его партия: "И вы, господин Мерц, еще можете следовать за нами. Если у вас хватит сил". До этого Мерц заявил, что сожалеет, что привлек на свою сторону АдГ.
Несмотря на декларативный характер резолюции, депутаты говорят о тектоническом сдвиге в немецкой политике - пало табу на сотрудничество с националистами. Канцлер Германии, социал-демократ Олаф Шольц обвинил консерваторов в нарушении собственных обещаний, поскольку ранее они говорили о принципиальном отказе от сотрудничества с АдГ. "Левая партия" призвала сограждан на "баррикады", после чего заседание было прервано.
Приволжский научный вестник
58 № 6-1 (46) – 2015
УДК 94
Э.Э. Шульц
канд. ист. наук,
директор Центра политических
и социальных технологий,
г. Москва
КОММУНИСТЫ И НАЦИСТЫ В БОРЬБЕ
ЗА ПРОТЕСТНЫЕ НАСТРОЕНИЯ ГЕРМАНИИ В 1919–1933 ГГ.
С определенной долей допуска можно считать справедливым замечание, что «в общественном сознании Веймара НСДАП выступала не как праворадикальная, а как еще одна «левая» партия», которая «аккумулировала социальный протест ежечасно разорявшихся мелких предпринимателей и ремесленников, направленный против финансового и торгового капитала» [2, c. 72]. Таким образом, нацисты отбирали голоса не только у правоконсервативных партий, но и у левых партий. Среди их избирателей доля рабочих была меньше, чем у СДПГ и КПГ, а крестьян – меньше, чем у партии Центра и правых партий, но эти избиратели были в достаточно большом абсолютном значении. То, что суммарный рейтинг СДПГ и КПГ не снижался, говорит не о том, что не было «перетекания» электората, а о том, что и НСДАП, и КПГ пользовались мобилизацией протестных голосов. После запрета левых партий действительно наблюдалось перетекание и членов этих партий в НСДАП, и голосов на выборах и плебисцитах [20].
Анализ выборов 1928–1932 гг. показывает, что «в своем восхождении к власти Национал-социалистическая партия, обещая «хлеб и работу», успешно оседлала протестные силы (так называемую «коалицию нет»)» [1, c. 327], и что молодежь стала благодатной почвой нацистской пропаганды: «отсутствие социальной перспективы в условиях экономического кризиса, внешнеполитическая униженность Веймарской республики, минимальный жизненный опыт и стремление быть непохожим на отцов – все это делало его особенно восприимчивым к нацистской пропаганде» [2, c. 101]. Однако только молодой и протестный электорат не способны были дать такой объем голосов партии, который сделал ее доминирующей в стране. Фокус заключался в широкой электоральной базе [18; 20].
Нацизм, безусловно, представлял собой тип политического движения, известного под термином «радикальный популизм». Обычно радикальный популизм предстает «в виде широкого, якобы надклассового и мнимо-солидарного «народного фронта», которому свойственна
аморфность и плохая организованность» [15, c. 241]. Однако справедливость этого утверждения для ряда таких режимов XX века разбивается о «скалу» нацистского примера. НСДАП не была свойственна ни аморфность, ни плохая организованность, и, кроме того, она действительно создала широкий «народный фронт». Более справедливо для нацистского режима такое утверждение исследователя феномена радикального популизма А.П. Сафронова: цель радикального популизма – «вовлечение обездоленных и трудящихся классов в политический процесс, при котором народные массы будут играть чужую, навязанную им роль «тарана» против олигархии и реакции» [15, c. 241]. Во-первых, нацистам удалось создать «широкий народный фронт»: «Не было ни одной социальной группы, которую бы не поддерживал и не подкармливал национал-социализм. <…> Словом, в каком-нибудь отношении каждый член «народного сообщества» что-то да получил от нового режима. Этим и объясняется успех нацизма внутри страны» [12, c.187–188]. Во-вторых, нацисты, как и КПГ, использовали массы для «давления» улицы на все правительства Германии 20-х–30-х гг. – «роль тарана».
Ретроспектива электоральных результатов в Федеративной Республике Германии интересна не только в качестве сугубо исторического знания, но и как частная иллюстрация сразу нескольким глобальным трендам.
Количество голосов, отданных за партии, слывет в современной политической науке наиболее формальным и измеряемым индикатором состояния политической системы, а германский кейс служит мощным эмпирическим материалом для целого корпуса теорий:
— Теория социальных расколов Липсета и Роккана. На своей заре немецкая партийная система характеризовалась доминированием всего двух «народных партий» — CDU и SPD. Такой политико-идеологический дуализм был продиктован «классическим» противостоянием собственников и рабочих, городского центра и региональной периферии, церкви и светского государства. Однако с появлением новых линий социального разлома, например, из-за экологии, глобализации и миграции на партийном ландшафте ФРГ аутентично возникли и новые игроки — «Зелёные» и AfD.
Перманентная утрата позиций старыми партиями, в свою очередь, опровергает классическую модель «замороженной системы» тех же Липсета и Роккана: предпочтение избирателя, как и партийная система в целом оказались более пластичными, чем полагали учёные в 60-х.
— Закон Дюверже и теория партийных систем Сартори. Пропорциональная составляющая (PR) немецкой избирательной системы детерминирует её многопартийность: по мере фрагментации росло эффективное число партий (ENP), и немецкий партийный ландшафт эволюционировал из «умеренного» в «поляризованный плюрализм». Первая (на федеральном уровне) трёхпартийная коалиция «Светофор» стала важной вехой этой тенденции и ознаменовала усложнение формирования правящих альянсов.
— Теория картелизации партий Ричарда Каца и Питера Мэйра. Идеологическое сближение немецких «народных» гигантов в лице SPD и CDU, особенно ярко выраженное эпохой «Больших коалиций» (GroKo), служит подспорьем теории о вырождении (или — институциализации) правящих партий в самовоспроизводящиеся организмы, охраняющие статус-кво в интересах политического класса. Одним из ключевых факторов авторы теории называют переход партий на государственное финансирование, когда зависимость от доноров и пожертвований в прошлом способствовала бóльшей подотчетности и чувствительности к общественным запросам.
— Теория постматериалистических ценностей Рональда Инглхарта. В относительно бедное послевоенное время большинство граждан западных демократий разделяло ценности материализма — стремление к благосостоянию, безопасности и стабильности. Однако по мере экономического роста распространение получили ценности самовыражения, толерантности и экологии, что привело и к сдвигу электоральных предпочтений. Доля постматериалистов в Германии, судя по результатам WVS, — самая высокая в мире и переваливает за 20%. Это, в свою очередь, объясняет популярность партии «Зеленых».
Немецкий кейс облюбован еще десятком нафталиновых (и не очень) теорий. В числе заслуживающих упоминания, например, path dependence (в политологическом прочтении) Пола Пирсона и Восточная Германия, «Гражданская культура» Алмонда и Вербы и немецкое стремление к консенсусу и политическому участию, а также militant democracy и реакция на AfD. Однако об этом — позже.
13. Мы требуем национализации всех (ранее) созданных акционерных предприятий (трестов).
14. Мы требуем участия рабочих и служащих в распределении прибыли крупных коммерческих предприятий.
17. Мы требуем проведения земельной реформы, соответствующей потребностям и интересам нации, принятия закона о безвозмездной конфискации земли для общественных нужд.
Еще один слом шаблона. 🇩🇪 Немецкие пользователи популярного в Германии приложения для гей-знакомств приняли участие в опросе "За какую партию вы бы проголосовали на выборах в бундестаг?"
Тут сразу надо напомнить, что в РФ к ЛГБТ отношение не просто отрицательное, Верховный Суд по иску Минюста объявил экстремистской организацией» и запретил «международное общественное движение ЛГБТ.
А также можно напомнить, что «Альтернативу для Германии» считают пророссийской
Так вот по опросу граждан Германии нетрадиционной ориентации правопопулистская "Альтернатива для Германии" лидирует: за нее проголосовало 27,9% пользователей приложения. На втором месте партия "Зеленых" (19,9%), на третьем месте — консервативный блок ХДС/ХСС (17,6%).
АдГ лидирует в трех возрастных группах до 60 лет, и, в особенности, среди молодежи в возрасте 18-24 лет: за нее проголосовало 34,7% молодых пользователей специфического сайта. И только в возрастной группе старше 60 лет традиционно лидирует ХДС/ХСС (21,7%), хотя отрыв от АдГ (19,8%) всего 1 п.п.
Опрос проводился 24 января — 2 февраля. В нем приняло участие 60 560 немецких пользователей приложения.
Да, кандидатом в канцлеры от АдГ является лесбиянка. Но партия при этом категорически против однополых браков.
Могут ли пчёлы быть против мёда? Данный опрос наглядно это демонстрирует.
Более того, получается, что секс-меньшинства в Германии в большинстве за снятие с России санкций. Это требование включено в предвыборную программу АдГ.